60-летний Гюнтер фон Хагенс, который благодаря своей выставке трупов "Миры тел" стал миллионером, опять оказался в трудном положении. Однако на этот раз речь не идет о нарушении покоя мертвых, о расстрелянных, а затем препарированных китайцах или о профессорском звании, полученном им в Китайской Народной Республике. Сейчас под перекрестным огнем средств массовой информации оказался отец "пластинатора".

Против бодрого 88-летнего Герхарда Либхена дело возбудили прокуроры польского Института национальной памяти (IPN) в Познани. Согласно данным таких изданий, как Spiegel и Rzeczpospolita, во время Второй мировой войны эсэсовец Либхен способствовал аресту 60 поляков, а также преследовал и выдал еще и других поляков. "Мы проверяем, говорит прокурор Йозеф Кренц, действительно ли этот человек участвовал в отправке тех 60 поляков в концлагерь. Если это окажется правдой, то данный факт может лечь в основу дальнейших следственных действий, на этот раз за пособничество геноциду".

Если бы фон Хагенс не приобрел маленький завод в деревне Сенява Зарска неподалеку от польско-германской границы, где проживает 1200 человек, эсэсовское прошлое его отца никогда бы, скорее всего, не всплыло. Но старый человек, который уже примерно год ведет там дела своего сына, на беглом польском языке рассказывал, как сильно он привязан к стране и к людям. Затем в телевизионном интервью он поведал, что родился в местечке Скальмержице под Калишем. О своем бесславном прошлом в НСДАП и СС немец, вернувшийся на родину, не рассказывал. Поляки узнали об этом только в минувшие выходные, из польских средств массовой информации.

Возмущение было огромным. "Возможно, следующий завод он откроет в Освенциме?" возмущался на интернет-форуме Rzeczpospolita один из читателей. Другой цинично спрашивал: "Как бы ему понравился Папа в качестве трупа?"

Реакция фон Хагенса

Гюнтер фон Хагенс, по крайней мере именно так он утверждает в своем открытом заявлении, тоже узнал о прошлом отца из газеты. "До сих пор мой отец, пишет он на своем сайте "Миры тел", избегал конкретного разговора о своих военных переживаниях, объясняя это тем, что он не хочет отягощать нас, детей, своим прошлым". Родители отца рассказывали, что их сыну как "единственному немецкому ребенку-протестанту было непросто в польской католической школе" и поэтому вступление нацистов в Польшу в 1939 году он воспринял как освобождение.

Кроме того, пишет далее фон Хагенс, "мои родители неоднократно и без всяких вопросов с моей стороны высказывались против преследования евреев и уверяли меня, что не участвовали в этом ни прямо, ни косвенно". Только теперь, после публикаций в Spiegel и Rzeczpospolita, между ними состоялся долгий разговор о прошлом отца, связанном с НСДАП и СС. При этом они договорились, что отец с этой минуты больше не будет вести дела сына в Польше. Даже в том случае, если обвинение с него будет снято.

Работа или мораль?

Мнения в деревне Сенява Зарска разделились. Все же фон Хагенс обещал 300 рабочих мест и инвестиции в размере от 7,5 до 23 млн швейцарских франков. Однако все жители деревни уже прочитали статью в Rzeczpospolita под названием "Возвращение эсэсовца", и многие страшатся того, что деревня может стать польским моргом.

С другой стороны, их влекут работа и деньги. В середине мая они хотят объявить свое решение. Чтобы услышать его, фон Хагенс собирается лично прибыть в деревню Сенява Зарска.